Первая прошла легко и привычно. И пофигу, что палево мерзкое, не такое пивали. Корочку ржаного взанюх - не для закуси, а традиции для. Вторая налилась с перчиком: перцовки бывают две, где перчик сверху болтается и где на дне полощется; и вторая куда как предпочтительней. Вот и вторая, слава богу, прилетела мягко. А хочется жестче, хочется, чтобы глотку драло, дым из
ушей валил и слеза прошибла. Третью по обычаю афганцев стоя, за всех погибших. Странное дело, не впервой хоронить друзей, терять близких - память услужливо раскрыла свой фотоальбом: лица ребят, оставшихся в чужих горах, отец, жена… Федор отмахнулся, разгоняя видение вместе с застоялым табачным дымом. Боль она всегда боль, к ней не привыкнешь, но всегда было за что зацепиться - месть за друзей, презрение к предавшей тебя женщине. А теперь - безысходняк полный. И выть в голос хотелось не от горя - от бессильной ярости.
Во двор вышло уже не тело даже - тушка вывалилась, самоходная, кривоходящая. Рука по привычке хапнула с крюка собачью цепь с увесистым карабином - Федор притормозил немного, посмотрел на нее, плюнул и цапнул на пояс.
- Ну, что, лохматый, гуляем?
Тишина. Отсутствие привычного ответного лая хлестануло поперек груди, как хороший удар плетью.
- Пойдем - пойдем. Погуляем... - Забормотал Федор и более или менее придерживаясь тропы двинул в сторону лесополосы. Ноги сами шли привычным маршрутом, ночная прохлада немного прояснила в затуманенной голове, мысли скакали с одного на другое где-то очень далеко от здесь и сейчас. Поэтому забытое уже с войны чувство опасности дошло до сознания не сразу.
- Что за..?! - Федор остановился, пытаясь понять в чем дело, а тело уже включилось в привычную работу - гнало из головы хмель, качало кровь в мышцы, гнало воздух в легкие, оглядывалось, прислушивалось - готовилось к бою. И тем большей нелепостью был показавшийся из-за поворота тропы поддатый мужик, то ли ханыга местный, то ли дачник, в летних сумерках было не разобрать. И уже открыв рот, чтобы помянуть матерком шалящие нервы, Федор понял, что происходит.
- Мать твою! Сзади! - Мужик замер ошалело и только поэтому не погиб сразу. Прыгнувшая из кустов зверюга ждала, что жертва сделает еще шаг и вместо того, чтоб вцепиться в шею, просто сбила его с ног, врезавшись всей массой в спину.
ушей валил и слеза прошибла. Третью по обычаю афганцев стоя, за всех погибших. Странное дело, не впервой хоронить друзей, терять близких - память услужливо раскрыла свой фотоальбом: лица ребят, оставшихся в чужих горах, отец, жена… Федор отмахнулся, разгоняя видение вместе с застоялым табачным дымом. Боль она всегда боль, к ней не привыкнешь, но всегда было за что зацепиться - месть за друзей, презрение к предавшей тебя женщине. А теперь - безысходняк полный. И выть в голос хотелось не от горя - от бессильной ярости.
Во двор вышло уже не тело даже - тушка вывалилась, самоходная, кривоходящая. Рука по привычке хапнула с крюка собачью цепь с увесистым карабином - Федор притормозил немного, посмотрел на нее, плюнул и цапнул на пояс.
- Ну, что, лохматый, гуляем?
Тишина. Отсутствие привычного ответного лая хлестануло поперек груди, как хороший удар плетью.
- Пойдем - пойдем. Погуляем... - Забормотал Федор и более или менее придерживаясь тропы двинул в сторону лесополосы. Ноги сами шли привычным маршрутом, ночная прохлада немного прояснила в затуманенной голове, мысли скакали с одного на другое где-то очень далеко от здесь и сейчас. Поэтому забытое уже с войны чувство опасности дошло до сознания не сразу.
- Что за..?! - Федор остановился, пытаясь понять в чем дело, а тело уже включилось в привычную работу - гнало из головы хмель, качало кровь в мышцы, гнало воздух в легкие, оглядывалось, прислушивалось - готовилось к бою. И тем большей нелепостью был показавшийся из-за поворота тропы поддатый мужик, то ли ханыга местный, то ли дачник, в летних сумерках было не разобрать. И уже открыв рот, чтобы помянуть матерком шалящие нервы, Федор понял, что происходит.
- Мать твою! Сзади! - Мужик замер ошалело и только поэтому не погиб сразу. Прыгнувшая из кустов зверюга ждала, что жертва сделает еще шаг и вместо того, чтоб вцепиться в шею, просто сбила его с ног, врезавшись всей массой в спину.